Форум » Название подфорума7 » Свирепый Чукча » Ответить
Свирепый Чукча
Чукча: “НОВЫМ РУССКИМ” Скитальцы призрачного рая, глухие жертвы лживых фраз, народ России умирает и прекращается на вас, – коль юными или седыми, вы, отрекаясь от всего, наследуете только имя, забыв о доблестях его… © Чукча
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Чукча: В РЕСТОРАНЕ В мертвенной дрожи неона – чередование блюд: особи – из силикона, спазменно скалясь, жуют. Бьётся в груди калькулятор… Аудиоразговор… Тешит перстнёвое злато Оптиковолокновзор… В дымных клубах возвышенье, розовый свет… голубой – мечутся голые тени, совокупляясь с… трубой. Речь, вперемешку с отрыжкой, косноязычно течёт… …Скачет Россия вприпрыжку, а поводырь её – чёрт… © Чукча
Гурон: Массаракш! Чукча Ты молодец!
Вячеслав: Гурон И ты молодец, в перевоспитании не перевоспитуемых индивидУев, в своём недомыслии, осмысления тех грандиозных проблем человечества, которые их мозг не мОгет осмыслить. Кесарю кесарево и далее по списку.
Чукча: В ответ брату Гурону: О СОВЕСТЬ НЕ ИМУЩИХ Сижу в коляске с мыслью куцей: Вот если б я однажды смог, Упёршись в скорость, оттолкнуться – И сбросить злые путы с ног! Невзгоды – в памяти не стёрли: Какой хмельной у счастья вкус – Бежать до стука сердца в горле, До рези тоненькой в боку!.. Увы, мы грёзам не родные, Мы даже не знакомы им, Близки реалии иные Мне и товарищам моим. Мы суть песчинки пыли древней, Мы – страждущих в пустыне глас, Мы – тени срубленных деревьев: Мы есть и… нет как будто нас. Давно уж инвалид не сводит С концами нищие концы, Но вновь о “рыночной свободе” Долдонят сытые юнцы. Плодят законы в схватках жарких “Косцы”, не знавшие полей, Комедианты и кухарки… Нет там лишь наших костылей… В палитре псевдодемократий Жестокость властвует и ложь, Знать не дано чиновной рати – Насколько остр бессилья нож! Чем безысходней жизнь, тем чаще Телеэкран рисует нам Их оловянный взгляд, скользящий По людям, словно по вещам. Прости овец своих заблудших, Страдалец скорбного креста, И, свет пролив в пустые души, На путь их истинный наставь. Вложи в надбровия бульдожьи Самоназначенных “мессий” – Что все равны пред ликом Божьим, И есть в Завете – “Не убий!” © Чукча
Гурон: Чукча Мы с тобой одной крови!
Чукча: Гурон пишет: цитатаМы с тобой одной крови! Ты и я
Чукча: МЫ УШЛИ поэма К 10-летию вывода Западной группы войск из Германии Майским солнечным днём, в 45-ом, Власть над миром взяла тишина – Обезглавлена русским солдатом, Захлебнулась от крови война. Смолк победный салют – отпылала И «союзническая любовь»; Льдом «холодной войны» обрастала Голубая планета – мир вновь Расколола политика-стерва На Восточный и Западный блок, И опять орудийные жерла Хищно вызверились на восток. Нас история остерегала – Рано пушки стране зачехлять… И хоть армия смертно устала, Решено было сформировать Группу войск. А рассветом июньским Маршал Жуков возглавил её – Ставка 1-го Белорусского Ей сдала управленье своё. Заслонив пол-Европы собою, Шесть гигантских армейских громад С Рудных гор – до балтийских прибоев Заступили в бессрочный наряд. В гарнизонах средь мёртвых развалин Городки зажигали огни, Ремзаводы и школы вставали: Группа – нечто анклаву сродни. Сотни тысяч людей, полстолетья, Вдалеке от родимой земли, За безоблачность мира в ответе, Боевые дежурства несли; День и ночь мастерство боевое Повышали; растили детей… …Только грянуло время лихое – Торжества небесспорных идей. По велению «сильных Отчизны», Как гигантский пожар, занялось Беспримерное по драматизму И размаху движение войск. Шли колоннами люди и танки – Города провожали полки, И парило «Прощанье славянки» Над крестами костёлов и кирх. В соответствии с графиком строгим На восток понеслись поезда; Для германской железной дороги Началась «боевая страда». И с холодными волнами споря, Тёк в Россию «железный поток» – Шли войска по Балтийскому морю Через порты Мукран и Росток. Шли и в зной, и по первой пороше, И – когда ливень землю поил; И – когда «благодарная» Польша Перекрыла границы свои… Вот особенность воинской доли – Шли, не ведая – что суждено: Этих бросили в голое поле, Тех – расформировали давно. Кто – на рынке; кто – сторожем в… баньке; Кто, оболганный, сгинул в Чечне; Кто – «бомбит» по ночам на «Трабанте», А с утра верно служит стране. Примелькалась у донорских пунктов Офицерская гордая стать – Ни жилья, ни довольствия, будто Стала мачехой Родина-мать… …Это всё – впереди, а пока же Ждёт отправки последний состав. В эшелоне порядок налажен, Как диктует солдату Устав. Марш прощальный гремит меж домами – От оркестра оглох городок. Тепловоз, засипев дизелями, Исторгает протяжный гудок… Эхом лес тепловозу ответил, Лязгнув сталью, пошёл эшелон, И запутался солнечный ветер В кумаче расчехлённых знамён. К козырьку выразительно гордо Вскинул руку суровый Главком, Но нежданно-негаданно к горлу Подкатился предательский ком: Вспыхнул в памяти образ природы Забайкальской родной стороны, Где прошли босоногие годы, Опалённые жаром войны. Вспомнил он стародавнего друга, Что в афганских предгорьях убит, И солдата – отца, что под Лугой В безымянной могиле лежит… Сколько их по российским просторам – Кто с войной не по книжкам знаком, Кто клеймён был её приговором! И подумал последний Главком: «Не за деньги и не за медали, Не за должности и не за страх, – Помня святость Присяги, стояли Мы на передовых рубежах! Да, уйдём мы. Но разве остудит Пыл агрессора наш мирный шаг?.. Беспристрастное время рассудит – Кто был прав, Кто был глуп, Кто был враг!..». …Сутки. Ночь. Вот уже замелькали Островки подмосковных платформ. Люди ратные смело вступали В мир, казалось, достойных реформ. Только начал редеть очень быстро Всеармейский «подушный кадастр». Кровь – на совести тех «пацифистов» – Обладателей сонма гражданств, – Кто с экрана блажит что есть силы, Мол, угроза войны – это бред, – Нет сегодня врагов у России! Только вот и союзников – нет… …Мы ушли. В штабе – гулкое эхо. Но не быть «святу месту» пустым – Под тяжёлым ботинком морпеха Затрещали у школы кусты. Полигоны и аэродромы, Склады и городки, не спеша (Словно шли по полям Оклахомы), Занимали войска США. Занимали без боя, степенно, Под весёлый мотив «Янки дудль». Что ж, безлюдный Вюнсдорф – не Арденны В 45-ом далёком году…
Чукча: Мы ушли. НАТО, словно короста, Обложило Европу за год И, уроки забыв «Дранг нах остен», Устремилось в «крестовый поход». Снова с польского берега Буга (Как в истории было не раз), Враг, охвачен безумья недугом, Сквозь прицелы исследует нас. Мы ушли… Но остался потомкам В Трептов-парке, в сердцах и в веках «Воин-освободитель» – с ребёнком На могучих и добрых руках! август 2004 года. © Чукча
Чукча: КТО?.. Под сенью славы дедов – памятной, в нашивках, в галстуках, в значках; в номенклатурных “Волгах” папиных, они – в горком, в обком, в ЦК… А я, “учтённый” детской комнатой, по зову сердца и души – в колхоз, на БАМ, морозом скованный; на огневые рубежи… …Теперь они в коттеджах писаных, в ночных вертепах, в казино – из чар, павлинами расписанных, пьют иноземное вино. А я, с лучиною наструганной, в пятиэтажке ледяной, пью квас и луковицей хрупаю – с краюхой хлебушка. Ржаной… Когда же вдруг порой заснеженной наступит испытаний час, кто бремя вынесет из нас: я или этот клан изнеженных?.. © Чукча
Чукча: КТО?.. Под сенью славы дедов – памятной, в нашивках, в галстуках, в значках; в номенклатурных “Волгах” папиных, они – в горком, в обком, в ЦК… А я, “учтённый” детской комнатой, по зову сердца и души – в колхоз, на БАМ, морозом скованный; на огневые рубежи… …Теперь они в коттеджах писаных, в ночных вертепах, в казино – из чар, павлинами расписанных, пьют иноземное вино. А я, с лучиною наструганной, в пятиэтажке ледяной, пью квас и луковицей хрупаю – с краюхой хлебушка. Ржаной… Когда же вдруг порой заснеженной наступит испытаний час, кто бремя вынесет из нас: я или этот клан изнеженных?.. © Чукча
Чукча: КТО?.. Под сенью славы дедов – памятной, в нашивках, в галстуках, в значках; в номенклатурных “Волгах” папиных, они – в горком, в обком, в ЦК… А я, “учтённый” детской комнатой, по зову сердца и души – в колхоз, на БАМ, морозом скованный; на огневые рубежи… …Теперь они в коттеджах писаных, в ночных вертепах, в казино – из чар, павлинами расписанных, пьют иноземное вино. А я, с лучиною наструганной, в пятиэтажке ледяной, пью квас и луковицей хрупаю – с краюхой хлебушка. Ржаной… Когда же вдруг порой заснеженной наступит испытаний час, кто бремя вынесет из нас: я или этот клан изнеженных?.. © Чукча
Чукча: * * * Бездарная телереклама опять навязывает мне то Кипр, то Мальту, то Багамы – в прибойной пенистой волне; точёный стан нагих мулаток и дом, скребущий по звезде… А мне милее ставни хаток и стать кустодиевских дев. Картинки побережий душных не в состоянии согреть изменой раненную душу – в далёком клятом декабре. Мой русский взор влекут и манят, дождём завешаны косым, плывущие в густом тумане пейзажи средней полосы. Здесь по зелёному покрову, пересечённому рекой, шершавым языком – коровы сминают клевер в молоко; здесь звоном зреющих колосьев гудит пшеничный океан, здесь ветерок с лугов доносит полынно-ягодный дурман. Здесь белоснежные кудели зима роняет по дворам, здесь иней спит на лапах елей, подобен нитям серебра. Здесь род грачиный слился с пашней, здесь бьёт в литавры вешний гром, здесь нашим – русским – духом пахнет, здесь мы родились и умрём… © Чукча
Чукча: “…При малейшей опасности замираю на десятилетия…” (Н.В. Рябинина) * * * Скорбный путь инвалидности безнадёжно и замкнуто длителен, и скажу с очевидностью: мы в Отчизне – сторонние зрители… Образ жизни диктуется неприступностью лестничноклетия. Говорят, что на улице бродит новое тысячелетие… Полудрёмное бытие… Милость – битыми молью продуктами. Узнаю о событиях – из чихающего репродуктора. Взгляд привык к синим сумеркам, поселившимся в доме нетопленом. В “Новостях” – кто-то умер там, и уже пол-России затоплено. Цвет науки сник, дремлющий в производстве лубочном и крыночном. Все стенания немощных – в глотке кость экономике “рыночной”. Одураченный “гласностью”, ослеплённый партийным стоцветием, – “при малейшей опасности замираю на десятилетия”. …В липком коконе спишь и зришь – как в Кремле лягут кости игральные… Не хочу быть в стране я лишь “единицею электоральною”! Из тенёт вязкой лени я выдираюсь, смакуя проклятия, центры сопротивления набухают от противоядия. Убеждений я не пожёг – пробуждён протестующим шествием, вспоминаю: ведь не был же я таким до “второго пришествия”. Даже с “рылом суконным” я, с костылями скользящими мучаясь, на экран с микрофонами продерусь сквозь спирали колючие, между чресл властно-думовских херувимчиков, потно-откормленных, – и скажу всё, что думаю об их “детских забавах” с реформами. И ещё – то, что в колосках, в гайках, в книгах суть польза династии, а не в чадах обкомовских с безусловно наследственной властью их. И не смейте вы “Новости” в тот момент прерывать одой вермуту – я полпредом мук совести выступаю с трибуны отверженных! © Чукча
Чукча: ГРЯЗНО-ЦВЕТНЫЕ СТИХИ Синие сумерки – белая ночь, Блик фиолетовый – из ресторана. В жёлтенькой юбочке блудная дочь – Как топ-модель с голубого экрана. Розово-дымные грёзы любви. Тёмно-бордовый костюм сутенёра. Светло-коричневый автомобиль. Ярко-зелёный сигнал светофора. Красная пачка “крутых” сигарет, Пламя оранжевое – зажигалки. Черноволосый, развязный сосед С говором-клёкотом аспидной галки. Грязная, вонью смердящая пасть, Грязных ладоней липучие путы, Грязная, грубо-циничная страсть… Грязный клочок иноземной валюты. И – недоступно людское тепло, Лишь за спиною – презрительный шёпот. Мир – через мутно-слепое стекло Серого, мрачного калейдоскопа. Воспоминания мерзкие – прочь! Время – бинтом на душевные раны… Синие сумерки – белая ночь, Блик фиолетовый – из ресторана… © Чукча
Чукча: ПОБЕДИТЕЛЬ Не пенит воды Донузлава от гидросамолётов след. Песок. Руины. Остов ржавый… Я не был здесь пятнадцать лет. Здесь, окрестив мансарду в рубку “москитки”,* вставшей на редан,** своей прокуренною трубкой “шаманит” старый капитан. Здесь у него скребёт по венам металл в израненных ногах, здесь он полвека в снах военных ведёт свой катер на врага! А днём… на свалке, вместе с псиной объедки ищет офицер… Посёлок Мирный. Украина. А некогда – СССР… ……………………………………………………………………………………….. *“москитка” - единица “москитного флота” – термин, обозначающий совокупность быстроходных и манёвренных боевых катеров. **редан – уступ на днище быстроходного судна, снижающий сопротивление воды в режиме глиссирования. © Чукча * * *
Чукча: ДОБРО И ЗЛО Памяти В.В. Казанкина Безапелляционно “стелет” судьба моя: в реанимационной койке очнулся я. Травмою обездвижен, – пялюсь на жизнь страны сквозь старый телевизор – зеркало сатаны. Там – свара крыс, как в трюме; может быть, я – в бреду? Может, я просто умер и возлежу в аду?! Видимо, я немало в жизни своей грешил, коли душа попала в эру антидуши. Мэрии… префектуры… Русское слово – в гроб: бывший Дворец культуры нынче – “Интим-секс-шоп”… Стряпают мне законы – клоуны и шуты, а “паханов в законе” – к лику несут святых… Под многоцветьем флагов буйно плодится дрянь: серый чиновник нагло жадную тянет длань к пенсии офицера – к жалким моим рублям; знай, набивает цену мерзкий штафирка-тля. Все попирая нормы, топчет мои права околовластный боров, потный Гаргантюа! В ханжестве бесподобен лживый госаппарат: очень легко быть добрым, не понеся затрат. Партии… фонды… банки – тронутый молью мех. Русский мужик Казанкин стоит один их всех: не рассыпая клятвы в “рыночной” болтовне, он по ночам, бесплатно (!) делал коляску мне, – чтобы я в сносных позах (не осуди, эстет за доминанту прозы!) ездил бы в туалет; чтобы я, став калекой, в цепком капкане стен мнил себя человеком, а не мешком костей… …Сумерки солнце тушат, правит сердцами тьма; льдом обрастают души – пир созвала чума; ненавистью пропитан, загнанный мир летит скорбной, увы, орбитой – гибнущих атлантид… © Чукча
Чукча:
Чукча: ПРАВДА ИНВАЛИДА Мой поход по жизни как-то не задался… К истине дорога – в ямах и долга: Я сегодня точно знаю – заблуждался Человек, сказавший: “Правды нет в ногах”. В том меня поддержит не балован лаской Мачехи-судьбины, властного “двора”, Брат мой по несчастью – что к своей коляске Навсегда прикован, как галерный раб. …Память сохранила ног былую правду: Дымных полигонов вязкие пески, Жаркие атаки, звонкие парады, Полосы препятствий, кроссы, марш-броски… Сердце свято верит, что удача – вечна, Из песка возводит чудо-терема… Молодость прекрасна, молодость беспечна – Ведь за сонмом вёсен немощи зима… А меж тем клокочет хлёбово цинизма В душных кабинетах и пустых глазах, И наотмашь хлещет мир, насквозь пронизан Болью, обращая грёзы юных – в прах. Вышвырнута хлёсткой фразой на задворки, Правда инвалида чуть жива лежит; Ко всему – жестоко дразнит поговорка: Мол, хоть и коротки, – ноги есть у лжи. Мрачная реальность: каменный чиновник – Суетно-брезгливый взгляд из-под бровей; К празднику – баланды лагерной половник, Пенсия размером с гулькин нос рублей; Неприступность лифта, лестница крутая, Щель дверных проёмов, как Монблан – порог… Люди-инвалиды – жизнью утверждают Истины сермягу: правды нет без ног! © Чукча
Чукча: ДУМА О КУЛЬТУРЕ Нынче совестно быть художником, доступ к вечному запрещён, а наличие дара Божьего выявляет… валютный счёт. Конъюнктурные папы с детками – истощённого КПД* награждаются статуэтками, лимузинами и т.д. Нет в Отчизне интеллигенции, есть “тусующийся бомонд” – разложения квинтэссенция и дыханье гнилых болот, отупевших от лени лежбище: льстец – на хаме, на трусе – шут… Поэтического убежища у поэзии я прошу! К стану “избранных” и не лезу я: совершенны или плохи – образцом наскальной поэзии называю свои стихи. Пухлый критик, из рюмки вылупясь, не топчись каблуком по мне, – ведь была же наскальной живопись – и доныне она в цене. Пусть страницы от крови слипнутся – неизвестно, – сказал поэт, – как словам суждено откликнуться через сонм пролетевших лет… А пока служит мне отрадою – что нередко вижу во сне мир, умытый звенящей радостью, и себя – на красном коне! …………………………………………………………………………………………. *КПД – коэффициент полезного действия. © Чукча
Чукча: * * * Мы не вдруг гнёмся в жалких поклонах, В целом, в нас горделивая стать, – Ведь не зря ещё с мокрых пелёнок Мы мечтаем пожарными стать, В снах штурмуем неведомый космос, Грезим песней арктических вьюг, И портфели по-рыцарски носим За косичками юных подруг. Но недолго прозрачен и светел Лёгкий флёр романтических грёз – И обносит безжалостный ветер Листья с выросших рядом берёз. В лихорадочном калейдоскопе Ежевыборно сытых властей Мы – лишь чёрного цвета осколки В бесконечной, как смерть, пустоте. Мы, – в плену у слепого порока, Сонм штандартов храним в сундуке И залётного славим пророка – На отвратном чужом языке. Вслед за колер меняющей кожей Подменяется льстивостью честь, Ну а гордость становится схожа С мятой картой – достоинством в “шесть”. Клетки разума косит проказа Первобытных животных страстей – От пахучего яда сарказма До обглоданных братских костей. Мы тупеем от сплетен и слухов, Затоптав путеводную нить… От повальной агонии духа – Кто сумеет страну исцелить?.. © Чукча
Чукча: ДРУЗЬЯМ-СОСЛУЖИВЦАМ Чайки ловят в волнах корки мокрого хлеба, снег – на кучах угля, штабелях из досок; в ряби серой воды тонет серое небо – это зимний набросок портпункта Высоцк. …Очертанья судов на ветру коченели – нрав у северных вод непреклонно суров. Ошалев от штормов, оперлось аппарелью* о щербатый причал судно типа Ро-ро.** Из его мрачных недр, то ли въявь, то ли чудясь, озирая мир льдом маскировочных фар, выползали тела бронированных чудищ, в едкий дым обращая сгоревший соляр. …За густыми клубами угарного дыма, за грозой – что прошла, государство круша, сникло время, когда были мы молодыми и служили Отчизне. Но не фетишам! …Чайки ловят в волнах корки мокрого хлеба; кран портальный, пакгауз, промёрзлый песок да “беззубый” причал… Как давно я здесь не был! Память дробной “морзянкой” стучится в висок… …………………………………………………………………………………………………………….. *Аппарель – наклонный съезд для погрузки на судно и выгрузки – колёсной и гусеничной техники. **Ро-ро – грузовое судно, предназначенное для перевозки самоходной техники – автомобилей, танков и т.д. © Чукча
Чукча: * * * Всё реже мне Греция снится – В кольце островных берегов, Уже забываются лица Седых олимпийских богов, Которые нравом горячим И слабостью – к людям близки: Как мы – и смеются и плачут, Лишь не обжигают горшки. Изменчива память – не спорю, Но только закрою глаза, – Вновь вижу Эгейское море И древних судов паруса. Обласканный солнечным ветром, Является взору в дали Шагнувший на три километра В бескрайнее небо Олимп. Бродя здесь по тёмным пещерам, Гоня одиночество прочь, Однажды я встретил Гомера – Мы с ним просидели всю ночь. На сердце светлее, а значит, Постиг я – в который уж раз, – Как слеп обездушенный зрячий! Как мудр задушевный – без глаз! Я помню и женщин Эллады: Бессильна булатная сталь Пред их обжигающим взглядом! Божественна их красота! О, как я теперь понимаю Париса – Приама сынка, – Навесившего Менелаю Крутые оленьи рога! Награда достойна героя: Елена отныне – его; И пусть пала гордая Троя, – Добился мужик своего! …Сегодня России так надо Взбурлить охладелую кровь! – Спустись к нам с Олимпа, триада, – Душа – Человечность – Любовь! © Чукча
Чукча: * * * Сплавляясь по руслу людского потока, Барахтаясь в клочьях растрёпанных чувств, – Грущу, угнетаемый мыслью жестокой, Об участи в бозе почивших искусств. Охваченный вихрем махрового мата, Изящной словесности лес облетел – И буйно расцвёл на подмостках театров Культ дряблых, стыдом не тревожимых тел. Эстрада, одета лишь в перья плюмажа, – То гул фонограмм, то беспомощный визг. Бред “белой горячки” – в холстах вернисажей. В ваяньи – убогий монументализм. В бессилии – догматы древних религий, Что – пошлости Библия или Коран, – Сегодня в морали бал правит Великий Растлитель – телевизионный экран. Найдётся ли муж в обезумевшем свете, Кто б нам преподал немудрёный урок: Сама как награда себе – добродетель, И сам себе кара – духовный порок… © Чукча
Чукча: НЕ ПОНИМАЮ!.. Роберту Рождественскому Чёрные беды Родины милой обручем ржавым сердце сжимают… С детства сознание мир поделило на “понимаю” и “не понимаю”. Здравый рассудок ужасом скован: мир – средоточие блуда и сплетен, и фонтанирует кровью людскою века последнее десятилетье. От Александрова – к опусу Глинки сидня кремлёвского бросило странно; стала моя жена-украинка – блажью трёх властных иуд – “иностранкой”… Поистощились к Новому Году двадцать червонцев, плаченных в мае, – как удаётся в “царстве свободы” выжить отверженным – не понимаю! Детям “тимуров” час звёздный пробил – в прошлое дедов швырять каменья. Патриотизм твой, неистовый Роберт, стыд не имущими предан забвенью; имя твоё – достоянье архива: “племя младое” стихов не читает, секс – их поэзия, деньги – стихия; юных “науки” уже не “питают”. Рвут диффузоры “стереоглоток” дикие вопли якобы песен, миру пророчит жуткое что-то взгляд оловянный “выбравших “Пепси”. Жалко, подобно дряхлой старухе, русская речь по эфиру хромает; слов “новояза”, режущих ухо, как ни стараюсь, – не понимаю. Вечный источник пищи духовной “гастрономическим чудом” подорван – очередь от анфилад “Третьяковки” перебежала под буквы “Макдоналдс”. Юную поросль низменной страсти, словно перчатки партнёров меняя, учат… “кухарки”, ставшие властью. Их психологии – не понимаю. Гибнут солдаты, жгутся иконы, и “плюрализм” насаждается танком, если диктуют нам жить по законам законодателей-дилетантов; если от члена ЦК, коммуниста, до “деммонарха” – дорога прямая, а “правосудье вершат” – журналисты… Не понимаю! Не понимаю!! …………………………………………... Перед поэзией высшей пробы – благоговейно шляпу снимаю: думы твои, уважаемый Роберт, я понимаю и принимаю! Верю – закатится время бездарных, встанет над Родиной хмурым рассветом Истина – и возглавлять государство люди доверят только Поэту! © Чукча
Чукча: * * * Колдуют физики над атомом, Самозабвенно и хитро Внедряясь чудо-автоматами В его коварное ядро. Ну, ладно, – беса тешат гении, Так это было б полбеды, Но к дьявольским изобретениям Ведут – политиков следы. Это по их преступным замыслам Растёрта Хиросима в пыль, И в радиационных зарослях Болит чернобыльская быль. Ужель опять дождёмся времени, Когда творенье мудрецов Над городами и селеньями Взвихрится гибельным кольцом? Взовьётся тлен в смертельном выпаде Поганым атомным грибом – И пепел бывших листьев выпадет На землю ядерным дождём. Промчится смерть голодной хищницей, Не чтя богатств, чинов, заслуг, – И на планете не отыщется Ни крёзов, ни презренных слуг… Лишь над могилою безбрежною Повиснут жуть вселенской тьмы И запоздало-неизбежное Похмелье ядерной зимы… © Чукча
Чукча: О ПОРЯДОЧНОСТИ Выйду я ночью метельной – Улица… Мусорный бак… Сбилась у старой котельной Свора бездомных собак. Млеют в плешинах асфальта Лапы, хвосты и носы. Месяц мерцает, объятый Брызгами звёздной росы. Смотрит с участием, ясный, Вниз, на продрогших бродяг – Преданных кем-то, несчастных Лаек, болонок, дворняг… – Днесь обожаемых, милых, Но… лишь минул блажи срок, И благородство остыло, – Вышвырнутых за порог. Совесть, вчера непорочна, Нынче подточена в нас. Что-то нам, грешным, пророчит Космос дворняжкиных глаз?.. Грустью сквозит неподдельной Горькая дума моя… Греемся подле котельной – Месяц, собаки – и я. © Чукча
Чукча: ХОЛМ СЛАВЫ Ненависть кипящей лавой расплескалась по умам, по граниту ратной славы, по надгробьям и холмам… …С той поры прошло лет тридцать, как впервые в древний Львов я приехал – поклониться одному из тех холмов, где в изваянной печали, средь священной тишины дева юная вручает меч защитнику страны; где, ограждены цепями, пять лучей слились в огне; где свежа лихая память о безжалостной войне… Нынче, в сваре бесконечной, “самостийною” пятой в небыль втоптан пламень вечный – холм укрылся темнотой. Одержимы жаждой мщенья, не щадят “панове” сил в “героических сраженьях” с безответностью могил. …На погосте плачут травы в полуночной тишине… Скорбь распята… Попран траур… Грязь позора – на стране! © Чукча
Чукча: Под стать славянской старине Убранство спален “новых русских”… Но отчего так лики грустны На “евроклеенной” стене? Их взоров волооких зов Пронизан неизбывной болью: Извились дивы из “Плейбоя” Меж православных образов. Среди пристрастийных гримас Глупей иных – всеядность моды: Равно ей: снимок фирмы “Кодак” Иль древнерусский богомаз… © Чукча
полная версия страницы